– Что вас так поразило в этих записях?
– Злость. В них было столько ненависти, неприкрытой злобы, особенно в отношении тех людей, которые, как она думала, мешали ей жить, двигаться вперед.
– Например? У нее были враги?
– Да нет же, больше надуманное. Ну вот новую жену отца своего она ненавидела, считала, что та разрушила их семью. Писала о ней такие гадости, читать было противно. А ведь, насколько мне известно, мамаша ее, теща моя бывшая, сама слабость имела к чужим мужикам, из-за этого они, собственно, и расстались.
– Скажите, – Глушков быстро строчил слова в протокол, – а вы знали об увлечении Марины Борисовны религией, что она посещает религиозные собрания?
– Пока мы вместе жили, я у нее склонностей таких не замечал. Да и про секту эту мы с Аленой недавно узнали, чисто случайно. Подруга задушевная моей бывшей, Света Беленцова, взялась было тут проповедовать. От нее и узнали, что Маринка там же. За детей страх был, что затянут в свои сети. Узнавали у них все, расспрашивали. Я тогда хотел их даже к себе забрать, но, в принципе, особо не настаивал.
– А после развода как складывались ваши отношения?
– Ну какие могут быть в нашем случае отношения? Знаете, был период, когда я ждал ее возвращения, потом она твердо была намерена вернуться, даже детям говорила об этом, учила их, что надо делать, чтобы Алену выжить из дома. Они по наивности детской все нам и рассказали. А потом я официально женился, она замуж вышла, дети родились и все. С дочками иногда вижусь, созваниваюсь, а с ней только в самом крайнем случае. Ничего не хочу знать об этом человеке.
– Понимаю, что вопрос вам покажется странным, но все же задам его, – Никита немного помялся для проформы, чтобы выдержать театральную паузу, – как вы думаете, в чем могла быть причина гибели вашей бывшей жены и кто, по-вашему, мог желать ее смерти? – Терехин замолчал, призадумавшись.
– Здесь я вам не помощник, – пожал он плечами, – я ведь не знаю, чем она жила в последнее время. Может, ей любовник шею свернул, может его жена, а может муженек дорогой раскодировался и показал свое истинное лицо. Вариантов тут много, но ни к одному из них я вам не подхожу. Мне совершенно безразлично, как она жила, отчего умерла, и кто в этом ей помог. Меня больше волнует вопрос, что будет дальше с моими детьми. Все остальное – до лампочки.
– Вы сказали, что «муженек раскодировался»…
– Он же кодированный у нее, от запоев. Видите, как сложилось, меня называла алкашом, всем говорила, что ушла из-за моих загулов, а тут «святой арий» подвернулся – богатый и непьющий. Как оказалось, все очередная ложь. Сейчас, спустя годы после нашего расставания, я начал понимать, почему она с новым мужем уехала из города, хотя и здесь могла бы жить припеваючи. Потому что не хотела рушить свой идеальный образ в глазах детей и мужа. Для них ведь она кто? Практически святая, пережившая столько душевных потрясений и выстоявшая, не сломавшаяся всем бедам вопреки. А на деле? Хотите пример? – Александр перехватил взгляд Глушкова, – пожалуйста. Я много лет работаю на другом предприятии, меня окружают другие люди, здесь никто не знает о моей прошлой жизни и бывшей семье. И вот некоторое время назад еду я на служебном автобусе домой с работы. Народу в салоне три человека, вот-вот выходить и мы стоим возле кабины водителя. Тут как раз по дороге проезжаем магазин, где Марина трудилась, и вдруг водила говорит: «Хороший магазинчик, тут раньше барышня одна работала. Ну просто конфетка, сладкая! Марина, кажется звали. Чудо, а не бабенка, игривая, как молодое винцо. Уж мы с ней пару раз отожгли вдали от цивилизации. Знать бы, где она, как жизнь сложилась… Столько, бедная, пережила… Славная малышка. Глаза. Волосы. Носик такой курносый. Аж в жар бросает от воспоминаний!» Представляете, что я в тот момент почувствовал? А вдруг бы такие речи дошли до дочерей, до мужа (а в нашем маленьком городе рано или поздно это все равно бы произошло), какой был бы удар по репутации? Сейчас все прекрасно, как только всплыла грязь какая – значит Алена, гадина мерзкая, сплетни пускает и все в это верят… Теперь, конечно, многое вылезет наружу… О покойных плохо не говорят, но все эти мерзости… Только бы девчонок от них уберечь… Можно я пойду уже? Разговор начинает меня тяготить, не хочу я о ней вспоминать, – Терехин поднялся и взял в руки лежавшую рядом оранжевую каску.
– Что ж, спасибо, что согласились побеседовать со мной, – Глушков тоже встал, – при необходимости я позвоню вам, вдруг придется кое-что уточнить.
– Да, конечно. Завтра я уезжаю в Шубаново на похороны, хочу с бывшими родственниками вопрос о детях обсудить, а дня через два-три буду дома, – он надел каску и неспешными шагами пошел к дверям комбината, чтобы вернуться в свой цех.
Никита посидел еще несколько минут, перебирая исписанные листы. «Здесь глухо, я с самого начала это знал. Но надо, значит надо. Следователю виднее, какая именно информация может пригодиться», – он закрыл «молнию» на своей папке и поспешил к машине. Через полчаса у него назначена встреча с Натальей Морган, бывшей женой потерпевшего.
Район, в котором проживала бывшая семья Андрея Моргана, был не самым презентабельным в Междугорске – серые панельные дома, минимум зеленых насаждений и приличное движение автотранспорта. Многоквартирный дом, четвертый этаж. Никита Глушков позвонил, железная дверь распахнулась практически сразу, хозяйка даже не задала вопросов, типа «кто там». Наталья понравилась Никите – стройная, сдержанная, аккуратная. Уложенные в прическу коротко постриженные русые волосы, серые вдумчивые глаза, приятная улыбка и глубокий ровный голос. Эта женщина излучала покой и доброту. Никита вдруг почувствовал, как сильно он устал за эти несколько дней напряженной работы. Словно почувствовав его мысли, Наталья предложила ему присесть на удобный мягкий диван, а сама удалилась на кухню.
– Вы пока располагайтесь, – послышался ее голос сквозь шум какой-то кухонной техники, – я задержу вас совсем ненадолго. Просто я сегодня с ночной смены, – продолжила она, входя в гостиную с подносом в руках, – и если не выпью кофе, то просто упаду тут замертво, – она снова ушла на кухню и через несколько минут по квартире разлился густой аромат кофе. Наталья вернулась с фарфоровым кофейником в руках и села рядом с Глушковым.
– Я пью только свежемолотый кофе, вы не против? – шоколадная ароматная жидкость полилась в маленькую фарфоровую чашечку, – угощайтесь, пробуйте пирожные, если хотите – вот сливки, сахар, – Наталья ухаживала за гостем, а тот следил за движениями ее тонких рук и чувствовал себя практически дома. Квартирка была небольшая, двухкомнатная, но настолько уютная, что Никита с удовольствием находился в ней. Атмосфера способствовала полной релаксации и тепло этого жилища накатывало волнами.
– Наталья… э-э-э… – начал, наконец, Глушков, торопливо заглядывая в свои записи.
– Просто Наталья, пожалуйста, – помогла она.
– Хорошо, э-э-э… Наталья… я хотел бы вам задать несколько вопросов о вашем бывшем муже, Андрее Владимировиче.
– Конечно, задавайте. Я, конечно, помогу, чем смогу, но вряд ли моя помощь будет вам полезна. Мы не общаемся после развода, причем не общаемся совсем – ни по телефону, ни воочию. А что именно вас интересует?
– Я думаю, вам известно, что произошло в новой семье вашего бывшего мужа? – Наталья закивала головой и перекрестилась. – Так вот. Сейчас идет поиск убийцы, и мы в связи с этим опрашиваем всех знакомых этой семьи, бывших супругов, друзей, коллег. Чтобы составить, так сказать, общую картину. Расскажите, как складывалась ваша семейная жизнь с Андреем Владимировичем, как вы восприняли его новое увлечение и последующий развод. В общем, самую суть, но чтобы понять, какой он человек, ваш бывший.
– Его подозревают? – заметно напряглась Наталья.
– Обвинений пока никому не предъявили, просто идет опрос, – попытался успокоить ее Никита, хотя видно было, что это ему не удалось.
– Конечно, я в курсе, что там беда случилась, мне бывшая свекровь позвонила, – пояснила Наталья, – мы в тот день с ней больше часа проговорили. Конечно, я в шоке. Андрей не ангел, да и несколько последних лет нашей жизни безоблачными не назовешь, но он не заслуживает такого наказания. Да и вообще я вам скажу сразу – Андрей на убийство не способен, он в этом плане слабак. По роже жене съездить или руку вывернуть – это он может, да и то по пьяной лавочке, но ведь сейчас он не пьет. Нет? – она внимательно посмотрела Никите в глаза.
– Говорят, что нет, – подтвердил он, – не пьет.
– Вот именно. Трезвый он тихий и кроткий человек, но одна рюмка превращает его в припадочного придурка. Еще кофе?
– Да, спасибо, кофе потрясающий, – не удержался Глушков.